Терапевтические возможности философии 

В философии помимо отвлеченных онтологических и теоретико-познавательных схем есть фундаментальное экзистенциальное содержание: она дает человеку версии целей и ценностей, варианты смыслов. Разумеется, эти схемы изначально поставляют индивидам повседневная жизнь и наличный вид идеологии (религия, политика, мораль), однако потребность в психотерапевте возникает именно тогда, когда человеку не хватает ориентиров, возникших обычным способом, когда он входит с ними в конфликт или не может воплотить их должным образом. Тогда наступает час экзистенциальной и моральной философии как специфического способа подумать о себе, осознать собственные пути, выбрать подходящую версию мироздания и себя в мирозданье.

Философ-практик, философ-консультант и наставник в жизненных делах, философ-Учитель - фигура, давно известная в истории философии. М. Фуко в своей работе "Забота о себе" говорит о том, что погружение в свой внутренний мир, рефлексия, философствование были в Древней Греции и Риме занятием общественным и протекали под руководством философов. Он указывает на неопифагорейцев и эпикурейскике кружки, на деятельность Эпиктета. "У него, - пишет Фуко, - были различные категории учеников: одни ходили к нему временно, другие оставались на более длительный срок и готовили себя не только к жизни простого гражданина, но и к более высокой деятельности, наконец, третьи, сами решившие стать профессиональными философами, проходили школу правил и практик руководства сознанием" . Фуко отмечает также, что был распространен институт частных консультантов, которые служили семье или кружку, являясь советниками в делах житейских и политических. Это были философы, получавшие оплату за свои жизненные советы и наставления. Как видим, уже в пору своего первого цветения философия выступает именно в наставнической и психотерапевтической функции.

Ряд ведущих направлений современной психотерапии, вырабатывая методы воздействия на личность, апеллируют прежде всего к эмоционально-волевой сфере, к образному восприятию и телесному ощущению. Это классический психоанализ, направленный на одномоментную явленность бессознательных содержаний. Это НЛП, ставящая психофизиологические "якоря" и основанная на подстройке движений и дыхания. Это гештальт-терапия, призванная во всей полноте ощущений переживать бытие. Это, наконец, телесная терапия, психодрама, арт-терапия, которые влияют на организм, активизируя телесно-двигательные структуры и непосредственные эмоции.

Методы экзистенциальной терапии также проявляют и актуализируют прежде всего эмоции и образы. Рациональная психотерапия на фоне этих эффектных методик оказывается сухой прагматической беседой. И тем не менее, без рефлексии, без заинтересованного активного размышления "о жизни и о себе" психотерапия нередко оказывается слепой, так как, одномоментно изменив эмоциональное состояние, не дает устойчивых значимых ориентиров, содержательных идейных опор для позитивного отношения к миру.

Философское размышление не тождественно рациональной психотерапии, не сводится исключительно к разбору конкретного случая. Оно подводит непосредственно к ценностному фундаменту любых оценочных суждений, дает основание для принятия либо отвержения, одобрения или порицания собственных поступков, мыслей и чувств, формирует устойчивую сеть смысложизненных координат. И, что очень важно, философия делает ведущие эмоционально-смысловые ориентиры явленными и внятными для самого человека, проясняет ему его жизненные установки со всеми вытекающими из них последствиями.

Психотерапевтическое воздействие непосредственно на образы и эмоции тоже основано на определенных установках, на латентных одобрениях и порицаниях, но действие НЛП или гештальт-терапии содержит свои морально-философские и предпосылки в неявной форме. Они существуют как бы "между строк" применяемой методики, сквозят в устных поучениях терапевта, но не являются предметом особого обсуждения. Между тем, такое обсуждение необходимо.

Психотерапевтическое воздействие рискует изуродовать жизнь человека, если вызванные внушением или сильным эмоциональным впечатлением изменения в мировосприятии пациента не будут коррелировать с наличными требованиями социума, морали, принятыми формами коммуникации. Известно множество случаев, когда некритически принятые, неотрефлексированные установки, заданные терапевтом, временно дают человеку внутренний покой, но расстраивают его реальные отношения с окружающими: в семье, на работе, в дружеском сообществе.

Философия в противовес бездумному принятию эмоционально-ценностных штампов предлагает подумать, взвесить, сопоставить разные позиции, проанализировать их основания и их следствия для конкретной жизни. Разумеется, это происходит в том случае, если философ не подменяет свою роль ролью пророка и оракула, вещающего от лица абсолютной истины. Но, собственно, тем и хороша философия, что она не зацикливается на поучениях одного гуру, а всегда открыта для диалога, скорее даже для полилога мнений, тем, что она активно включает в эту беседу, осуществляемую порой через века и тысячелетия, самого читателя, слушателя, того, кто обратился к ней.

Являясь видом рациональной рефлексии, философия имеет способность оказывать огромное воздействие на внутренний мир человека, поскольку ее язык по большей части выступает языком, объединяющим категориальные и метафорические средства. Язык философии во многих пунктах пересекается с языком повседневной жизни, вступает с ним во взаимодействие, перекликается с поэтическим словом, соответствует мифологическим структурам сознания. Потому он способен пробуждать ассоциации, вызывать сильные переживания, мощно влиять на психологическое состояние, на душу, а не только на разум. Философия предлагает мятущемуся сознанию ценностный компас, систему ориентиров, которую человек может принять или отвергнуть.

Психотерапия, по существу, ставит своей целью гармонизацию внутреннего мира человека, избавление его от мучительных страхов, агрессии, депрессивных состояний, общего негативного эмоционального тона. Какую бы конкретно задачу ни формулировал для себя психотерапевт - приспособление индивида к миру или его совершенствование через развитие - он всегда встречается, по крайней мере, с тремя врагами душевного гомеостазиса:  

во-первых, переживанием бессмысленности, абсурдности наших дел и усилий;

во-вторых, со скованностью наших возможностей насилием, принуждением и разнородными запретами;

в-третьих, с установкой на собственную ущербность, невозможность быть любимым и признанным, переживанием своей незначительности, хотя она и может быть облечена в прямо противоположный по форме болезненный эгоизм.

Все эти темы так или иначе рассматриваются философией, выступая как сюжеты "смысла - абсурда", свободы и ценности "я".

Приведем примеры психотерапевтического воздействия философских размышлений, хотя сразу следует оговориться, что разными людьми представленные нами идеи могут оцениваться неоднозначно. Интересно что, успокоительное и гармонизирующее воздействие порой оказывают идеи, совсем не имеющие отношения к тому, что именуется "экзистенциальной философией", и, напротив, идеи экзистенциализма способны порой выбить человека из колеи.

Условно выделим учения, отвечающие на три сформулированных нами проблемы (абсурд, несвобода, самоуничижение), хотя в каждой из крупных концепций, которые мы далее рассмотрим, есть ответы ( или намеки на возможные ответы) и по многим другим экзистенциально-личностным проблемам.

Конечно, переживание абсурдности мира, его тягостной бессмысленности не является чисто умственным рациональным феноменом, толчком к нему оказываются личные и общественные обстоятельства, но само это переживание может ослабляться и ставиться под вопрос обращением к учениям, рассматривающим глубинную упорядоченность вещей. Так, сколь странным это не могло бы показаться, глубоко умиротворяющее и смыслообразующее влияние сможет оказывать философия Гегеля. В свое время Къеркегор обвинил Гегеля в пагубном забвении индивидуального человека, в увлеченности торжественным и всепобеждающим развертыванием абсолютной идеи, которая на пути своего самопостижения швыряется народами и государствами. Однако у философии Гегеля есть и другая сторона: она показывает, что мир в своей основе разумен, что разумность эта постижима, хотя не очевидна для глаза, окидывающего эмпирическую поверхность вещей. Гегель дает читателю уверенность, что действительность - не бред и не хаос, что в ней есть твердые и определенные законы. Тот, кто "входит" в гегелевские тексты, начинает двигаться вместе с его рассуждениями, испытывает восторг от внутренней архитектоники мироздания. Я лично знаю человека, молодого по возрасту, который прошел волею судеб через первую чеченскую войну, и говорит теперь, что только гегелевская логика поддержала его в ужасные дни, дала внутреннюю опору.

Другим примером обращения к внутренней упорядоченности мира является всякая религиозная философия. Так работа С.Л.Франка "Смысл жизни" предлагает читателю увидеть смысл своего эмпирического бытия в перспективе загробного бессмертия, а для этого опереться на христианскую веру. Мир упорядочен потому, что создан Творцом, могучей надчеловеческой сущностью, внутренняя приобщенность к которой дает чувство смысла и уверенность в грядущем.

При тяжелых социальных событиях и невозможности нормально реализовывать свои потребности и желания, человек впадает в тоску и депрессию, нередко винит мир в своих бедах, пребывает в гнетущем состоянии. Этому психологическому мраку еще в период поздней античности был противопоставлен ряд философских идей, развиваемых философами-стоиками. Стоический идеал мудреца - это идеал личности, внутренне не зависимой от перипетий внешней действительности. Для стоика соблюдение внутренних моральных норм, справедливости, честности, верности истине гораздо важнее, чем внешние события. Правила игры куда значимей, чем сама игра: не выигрыш ценен, а соблюдение правил. Стоические постоянно возрождаются в духовной жизни человечества, а ХХ век породил современный стоицизм, помноженный на феноменологическую трактовку сознания.

Каждый, кто читал Ж.-П.Сартра, знает, как велико его воздействие на наше мировосприятие. Сартр ригорист: он утверждает полноту нашей ответственности за все, что мы совершаем (психоаналитики могут возражать на это, что подобный подход лишь усиливает иррациональное чувство вины), но эта ответственность видится им на фоне абсолютности нашей свободы. Сама же абсолютность свободы есть результат особой жизни сознания, каковым наделен только человек. Человеческое существо, свободное по определению, не может быть жертвой тоски, депрессии, страха, потому что только оно само создает смысл того, с чем соприкасается. Мы исходно - не жертвы. Бессознательные запреты и страхи, неконтролируемые эмоциональные состояния Сартр считает хитростью ума, человеческим самообманом, которым мы пользуемся, дабы избежать ответственности за собственный выбор. И настоящее, и прошлое, и будущее в глубочайшем своем основании зависят от нас - от наших проектов и целей, от того, что мы сами свободно выбираем. Говорят, что прошлое изменить нельзя, но только мы сами, считает Сартр, выбираем именно это прошлое, как и это конкретное настоящее. "…все мое прошлое здесь, - пишет Сартр, - давящее, настоятельное, повелительное, но я выбираю его смысл и приказы, которые оно мне дает, через мой проект цели. Несомненно, обязательства, взятые мною, брачные узы, заключенные когда-то, дом, купленный и обставленный в прошлом году, ограничивают мои возможности и диктуют мое поведение. Но это как раз потому, что таковы мои проекты… Только будущее решает, является ли прошлое живым или мертвым" . Даже наши объективные обстоятельства зависят от нас: гора лишь тогда препятствие, когда у меня есть намерение ее преодолеть. И, что особенно важно в сартровском подходе, он считает, что смерть не имеет к человеческой жизни никакого отношения. Наше существование - постоянное проектирование, а смерть разрушает все проекты, поэтому ей просто нет места в пределах жизни, ее нельзя ожидать как конкретного события. Думать о смерти - лишь зря терять время.

Идеи Ж.-П.Сартра далеко не во всем могут быть психотерапевтически успешными. Так его взгляд на человеческие отношения и на любовь, в частности, мрачен и не оставляет надежд на благолепие. Однако само представление о радикальной свободе человека и его открытости новому, изменениям несет огромный позитивный заряд, показывая: мир формируется усилиями нашего собственного видения.

К авторам, критикующим и отвергающим любые виды самоуничижения относятся прежде всего эвдемонисты. Ярким примером выступает здесь незаслуженно забытый Л.Фейербах, творчество которого долго толковалось в отечественной литературе исключительно как предпосылка возникновения марксизма. Однако Фейербах и сегодня интересен прежде всего здоровым и активным гуманизмом, утверждающим человека как высшую ценность. Право на счастье и наслаждение, согласно Фейербаху, неотъемлемое право человека, вместо бога, созданного по человеческому образу и подобию и отчуждившемуся от человека, надо поклоняться любви: реальному чувству, которое соединяет людей и духовно, и физически. Тексты Фейербаха эмоциональны, суггестивны, они призывают снять сковывающие людей запреты, не забывая при этом о необходимости межличностной гармонии.

В ХХ веке выдающимся философом-эвдемонистом является Эрих Фромм. Главные темы его творчества - это избавление человека от всех видов гнета - как внешнего, так и внутреннего, достижение счастья, умение творить и дерзать, находя в этом радость.. Уже само чтение текстов Фромма настраивает читателя на оптимистический позитивный лад, заставляет его взглянуть на себя с надеждой и с уважением. Фромм гневно обрушивается на авторитарную этику - проводника замыслов власти - и отстаивает право каждого индивида самому определять, что есть добро, а что зло. Им развивается тема любви к себе как важнейшего момента нашей жизни. Человек лишь тогда может быть свободен, продуктивен и счастлив, когда он умеет любить себя, что вовсе не означает быть эгоистом. С точки зрения Фромма эгоизм - это неумение себя любить, уродливая компенсация невнимания к самому себе. Любить же себя, это значит позитивно себя принимать, заботиться о себе, быть ответственным за собственную жизнь, уважать себя и хорошо знать. Стоит отметить, что Фромм в отличие от некоторых практиков-психотерапевтов отнюдь не упрощает и не вульгаризирует тему любви к себе, он постоянно подчеркивает, что индивидуальное определение добра вовсе не противопоставляет человека другим людям. "…сторонники гуманистической этики убеждены, - пишет он, - что одной из характерных особенностей человека является то, что он может реализовать себя и найти свое счастье только в связи с другими людьми, в солидарности с ними. При этом любовь к ближнему не трансцендентный по отношению к человеку феномен, а его врожденное качество, которое он способен излучать".

Разумеется, фигуры Фейербаха и Фромма - это лишь отдельные примеры того, как философия может предлагать людям вдохновляющие размышления, к которым стоит прислушаться и которые стоит обсудить.