ЧЕЛОВЕК В МИРЕ КУЛЬТУРЫ

          Когда Христос на допросе у Понтия Пилата заявил: "Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине", то услышал в ответ: "А что есть истина?" Образованный представитель греко-римского мира, искушенный в делах политики, а, следовательно, и диалектики, Понтий Пилат знал, что это не простой вопрос, что уже много веков греческая философия и римские мыслители ищут на него ответ. Он знал, что есть разные ответы на этот вопрос, а тут какой-то провинциал (будем помнить, что Иудея была далекой провинцией для римлянина) вдруг заявляет, что он пришел свидетельствовать об Истине. Естественно, что Пилат спросил его: "А что есть истина?"

          Под знаком этого вопроса родилась европейская философия. Под знаком этого вопроса она развивалась и развивается вот уже более двух с половиной тысяч лет. Ответы на этот вопрос определяли как тип философского мышления, так и тип действия и жизнь европейского человека.

           Знать истину - вот главное устремление разумного человека, вот главный смысл его жизни учила философия. Беспокойная совесть философии Сократ заявил на суде своим судьям, что если бы они отпустили его со словами: "Иди, Сократ, и больше не занимайся этими исследованиями, оставь философию, а если будешь еще раз в этом уличен, то должен будешь умереть", то он, Сократ, ответил бы им так: "Я вам предан, афиняне, и люблю вас, но слушаться буду скорее бога, чем вас, и, пока я дышу и остаюсь в силах, не перестану философствовать, уговаривать и убеждать всякого из вас, что надо об истине и о душе заботиться, а не о деньгах, славе и почестях" . Так родилось мотто всей истории европейской философии: "Платон мне друг, но истина дороже!"

           Благородная и бескорыстная преданность истине! За этой фразой - и сам Сократ, пьющий чашу с ядом во имя своих убеждений, и бесстрашие Д. Бруно, идущего на костер ради истины, и мужество Пастера, прививающего себе культуру бактерий, и образ ученого, отрешившегося от всего ради истины. Но так ли уж благородна эта преданность? Может быть, стоит подумать о весе и значимости ценностей дружбы и научной истины для человека. Во всяком случае, в канун ХХI века выбор между истиной и другом не кажется столь однозначным и очевидным, хотя парадокс ситуации в том, что именно "друг Платон" сделал для утверждения власти истины больше, чем кто-нибудь другой.

           Платон, продолжая и развивая линию Парменида, формирует онтологическую парадигму философского мышления, которая на многие века определила развитие европейской философии . Бытие как бытие (по др.-греч. - on he on), а не то или иное конкретное сущее становится объектом рассуждения философии, природу, свойство, характеристики бытия как бытия философия объявляет истиной, подлинным бытием. "В ком есть хоть немного ума считают познание бытия, подлинного и вечно тождественного по своей природе, - утверждал Платон, - гораздо более истинным", чем получение удовольствия от постоянно изменяющейся жизни. Это всегда равное самому себе бытие и есть Истина. Философы в парадигме on he on будут величать это бытие по-разному - идея, атомы, Бог, Абсолют, Материя, Природа, но почти всегда с большой буквы, ибо это собственное имя бытия и истины.

          Но если Истинное Бытие - это что-то, что доступно только теоретическому уму, тогда мое, твое, его бытие, наша жизнь не подлинное бытие, а что-то жалкое и недостойное. Эту жизнь можно бранить, проклинать, принижать, ею можно пренебрегать, ее можно третировать, разве не сказано: "Да будет проклята земля, и в поте лица ты будешь есть свой хлеб". Жизнь наша - юдоль печали и страданий. И она была такой. Она и остается для многих и многих все еще такой не потому ли, что некую Истину мы поставили выше нашей собственной жизни. Жизнь, которой жил и живет обычный человек, его действительная жизнь, проходящая в постоянной заботе о своих нуждах, целях, интересах, жизнь, состоящая из множества случайных и преходящих событий, объявляется философией ничтожной, как выделяет курсивом в своей "Энциклопедии философских наук" Гегель . "Все, что есть истинного, великого и божественного в жизни, становится таковым через идею", - говорит философия словами Гегеля . И это утверждение не идеалиста, это убеждение всей философии от античности до наших дней. Ибо следовать Справедливости, Закону, Добру, интересам Класса, Государства, Нации и т.д. - это всеобщие утверждения, которые можно найти в любой философии. Это вечные истины жизни, которые провозглашались пророками и проповедниками, философами и политиками, внушались в школе, в семье и всяким воспитателем. И это верные истины! Но... Но эти же истины могли обернуться и ложью, когда они разрушали саму действительную жизнь человека. И происходило это потому, что философия парадигмы on he on выносила истины бытия за границы бытия самого человека. Философия on he on не выделяла бытие человека и мир человека как особое бытие. Она знала только одно бытие, которое было сразу Истиной, Благом и Красотой, но не было человеческим бытием.

          Для древней и средневековой философии, где безраздельно господствовала онтологическая парадигма, бытие несло в себе ценностное содержание и потому было значимо для человека не только тем, что есть, но и тем, что требует от него должного действия. Говоря нашим современным языком, философия онтологизма не разделяла мир бытия и мир культуры, или отождествляла мир бытия (космическое бытие) и культурное бытие (ценностное, значимое бытие). Космос греков - это упорядоченное и прекрасное бытие. Бог средневековья - это абсолютное бытие, в котором сосредоточена вся истина, все благо и вся красота. Человек в своей жизни должен ориентироваться на требования абсолютного бытия, ибо истина его бытия - это то, другое подлинное бытие. Поэтому человек мог уйти от этого, человеческого мира ("отряхнуть его прах со своих ног") в пустыню, скит, монастырь. Конечно, подвижники и "рыцари веры", как назвал Кьеркегор Авраама, задавали высокий уровень нравственного наполнения человеческой жизни. Конечно, через них человек соприкасался с истиной бытия. Но в то же время жизнь подвижников не могла быть жизнью каждого, ибо тогда бы она просто прекратилась. Разве могут все стать схимниками? Разве могут все девушки стать Христовыми невестами? Тогда не только не восторжествует истинный мир, но исчезнет всякий человеческий мир. Вот почему игнорирование философией мира человеческого бытия как особого мира и полное подчинение его абсолютному бытию выводит подлинное бытие за рамки сегодняшнего дня в день завтрашний, или в вечность. Подлинная жизнь - "Царство Божие", "тысячелетний Рейх", "Коммунизм" - грядет, наступит. Она всегда грядет, всегда наступает! Вдумаемся в это словесное выражения постоянного будущего, "всегда" - это постоянное настоящее, а "грядут", "наступят" - форма будущего времени: и получается, что в настоящем есть только будущее, а будущего-то нет, оно еще только будет.

          Философия Нового времени создает новую парадигму философского мышления. В центре внимания философии оказывается гносеологическая проблематика, вопросы о знании, его природе, его истоках, о путях к истине. Вместо бытия перед взором философии стоит cogito - "я мыслю" - то, где рождается истина, чистая мысль, чистый разум как сама способность познания. Философия Нового времени проделывает ту же работу, что и древняя философия, но только не по отношению к бытию, а по отношению к познанию. Древние отличили бытие подлинное от бытия мнимого, то бытие, которое всегда есть, от того, которое то есть, то нет, а потому не может и считаться бытием. Новые же философы отличили саму способность познания - чистый разум - от любого конкретного познания - математического, физического или философского. Они "очистили" познание от конкретного его содержания, тогда и осталось только познание как таковое, а именно, сама способность разума к познанию, способность cogito. Теперь уже эта способность человека стала для него основой и опорой его бытия. Человек разумный - Homo sapiens - так гордо назвал себя человек, отделяя себя от всего животного мира.

          Бытие как оно существует само по себе лишилось в философии Нового времени всех своих ценностных характеристик, оно стало или просто протяженной субстанцией (res extensa), как считает Р. Декарт, или "вещью в себе", лишенной каких-либо характеристик, как считает И. Кант, или естественной природой, т.е. неодушевленным бытием, как считает наука. Именно в это время появляется и представление о том, что мир человеческий отличается от мира естественного, что и приводит к появлению понятия "культура", противопоставленного понятию "натура". Тот же самый Кант разделил эти два мира по тому принципу, что мир природы - это мир причин и следствий, а мир культуры - это мир целеполагания. Этот последний мир, считает философия Нового времени, должен быть обустроен разумным человеком, обустроен разумом на основе истины. И снова перед философией встал вопрос Пилата.

          Эпоха Просвещения, получившая свое название от той роли, которую она придала разуму и результатам его деятельности, провозгласила пришествие царства разума, ибо только он знает истину. Эта истина - истины науки. Старая философия, вспомним ее еще раз, жертвовала жизнью человека ради вечного бытия, ибо "достигнуть чистого знания чего бы то ни было мы не можем иначе как отрешившись от тела", утверждал Платон. Новое время, выйдя из Ренессанса, приняло всю значимость земной жизни для человека, более того, оно захотело как можно лучше обустроить эту жизнь здесь на Земле и на основе познания законов природы, а не на основе каких-то отвлеченных от жизни абсолютов. Разум заявил о своей преданности истине самой жизни. А Кант, совершая свой коперниканский переворот в философии, даже заявил, что то подлинное бытие, о котором всегда говорила философия и к которому она стремилась, вообще недоступно для разума. Наука, разум имеют и должны иметь дело только с миром явлений, то есть тем бытием, которое та старая философия считала неистинным.

         Познавая объективную действительность наука преобразила всю нашу европейскую цивилизацию, весь уклад жизни на планете. Произошли гигантские изменения здесь, в этой жизни и в этом мире, а не где-то там. Но чем оказалось это царство разума и царство научной истины? Далеко не царством благополучия и комфорта, а местом экологических бедствий, атомной угрозы, отчуждения людей друг от друга, местом превращения человека в машину или в придаток машины - конвейера, автомобиля, государственного механизма и т.д. Почему? Почему, заботясь о человеке, наука и техника, весь рационально организованный уклад жизни вдруг обернулся против человека? Почему любое открытие науки и техники оказывается одновременно опасным для человека?

          И снова мы здесь находим следы истины. Жрица истины - Наука - постигает истину самого мира, мира как он существует сам по себе, вне Бога, вне человека, вне ценностей, независимо от Бога, независимо от человека и без человека. Это истинное знание о "вне", "независимо" и "без" рождает технику, индустрию, нашу техническую цивилизацию, которая, хотя и создана для человека, но не считается с ним, не дает ему жить нормально, душит его, губит его тело, не учитывает человека как живую индивидуальность. Истины для науки - это вечные и без человека (бес[з]-человечные) существующие законы объективного мира. Это снова не тот мир, в котором мы живем, а абстракция этого мира, которая конструируется научным мышлением. Не удивительно поэтому, что мир, который на основе этой абстракции строится, абстрагируется от человека.

          Великий Гегель, вспомним его еще раз, говоря о нашем обыденном мышлении, презрительно назвал его, пошлым мышлением: "Пошлое мышление не конструирует: здесь липа, а здесь ива и т.д., внизу идет корова. Оно не доказывает, но принимает свое напряжение за доказательство, скуку - за глубину, а утомление - за результат" . Но именно умение констатировать, а не конструировать и дает возможность увидеть, выделить и понять жизнь. Здесь липа, здесь ива - это прекрасно увидеть эту липу, эту иву, а не просто липу и иву, из которых можно напилить дрова, набить баклуши или навязать веники. Это не пошлое мышление, а мудрое проникновение в эту ситуацию, как у японского поэта Догэна:

Цветы - весной,

Кукушка - летом.

Осенью - луна.

Чистый и холодный снег - Зимой.

         Поэзия, искусство вообще, "умеют" проникать в ситуацию, такова специфика художественного воображения. А как помыслить конкретность ситуации в понятиях?

          Философия конца прошлого столетия ставит этот вопрос, и тогда начинает формироваться новая парадигма философского мышления, которая получает свое наиболее яркое выражение в ХХ веке в концепции экзистенциализма и которая может быть названа парадигмой "Existenz" (по-немецки, существование). Парадигма "Existenz" как бы соединяет в себе онтологическое и гносеологическое начала, видит новую действительность, которая не является ни чистым бытием, ни чистым мышлением. Действительность Existenz не поддавалась старым, разработанным в классической философии методам анализа, поэтому необходимость ее схватывания в мысли вела к новой системе категорий и новому методу философского рассуждения - экзистенциальному методу. Анализ действительности Existenz получил в философии разное проявление. Во-первых, Existenz становится предметом анализа фундаментальной онтологии М. Хайдеггера, который, рассматривая действительность человеческого существования, выдвинул идею философской критики способности быть , но, как представляется, не реализовал (или по каким-то причинам не сумел реализовать) ее до конца. Во-вторых, действительность Existenz становится предметом экзистенциальной философии, которая в конце концов приходит к заключению, что индивидуальность жизни человека, его существование, недоступны во всей их полноте рациональному постижению. Недаром экзистенциальное видение жизни человека нашло свое продолжение (возможно, и завершение) в искусстве, которое обладает адекватными средствами для схватывания индивидуальной судьбы человека.

            Так вместо вопроса "Что есть истина?" в философии встает вопрос "Что есть культура?"

            Об актуальности этого вопроса мы уже говорили раньше, ибо, действительно, история ХХ века, как никакая другая, нуждается в ответе на этот вопрос. Разве не кажется странным, что нация философов, поэтов, писателей, композиторов, нация, обогатившая мировую культуру такими шедеврами как "Фауст", "Критика чистого разума", "Героическая симфония", породила Освенцим, Бухенвальд, Майданек. Так, что же такое культура? И разве слова поборника Освенцима: "Когда я слышу слово "культура", рука моя тянется к револьверу", - не прямая параллель нашего века словам римского наместника в Палестине.

            А лагеря Гулага? Они возникли в стране, которая дала миру Достоевского и Толстого, олицетворение совести человеческой! Так, что же такое культура?