Продолжение
1 |
2 |
3 |
Сфера этикета включает, с одной стороны, правила обращения с предметами и вещами, с другой – гораздо более объемную и значимую совокупность правил «обращения с людьми», то есть правила и нормы коммуникации. Этикетная коммуникация структурирует общество, выстраивает иерархические порядки, тем самым регулируя социальное взаимодействие. Инструментальная схема, применяемая с этой целью, универсальна, она обладает широким спектром действия и в принципе пригодна для любого общества, поскольку ранжирует совокупность людей, используя три основных критерия – пол, возраст, статус. Соответственно выстраиваются три иерархии (старшинства):
1. Женщина – Мужчина
2. Старший по возрасту – Младший.
3. Старший по статусу – Младший.
Они гарантируют право на предоставление первенства: гендерная иерархия предоставляет преимущество женщине, возрастная – старшему по возрасту, статусная – соответственно лицу, имеющему более высокий статус. При совмещении, наложении различных неравенств порядок может варьироваться, правила предусматривали различные решения в зависимости от ситуации, от исторических, социальных условий. Общая схема могла дифференцироваться для каждой позиции, приобретая новые уровни и упорядочивая их соотношение. Например, замужняя женщина пользовалась преимуществом перед незамужней, даже старшей по возрасту; «дворянство шпаги» имело приоритет перед «дворянством мантии»; получение образования, окончание университета добавляло статусную позицию и т.п.
Эта схема является основой, скелетом построения всех многочисленных правил, связанных с предоставлением преимущества, будь то приветствие, правила занятия места, начала разговора, нанесения визита и т.п. Наиболее важной, доминантной позицией на протяжении всего существования этикетных норм являлась статусная. Она соотносилась с сословной принадлежностью, определялась знатностью рода, должностью, чином. Ее императивная позиция была несколько снижена в XX в. в связи с процессами демократизации, однако доминирование осталось.
Этикетом являются как сами теоретические правила, так и применение этих правил, то есть поведение отдельного субъекта. Подобная двойственность чревата возможным расхождением: должное может отделяться от сущего, идеал от практики. Практическая реализация этикетных норм зависит от трех факторов: знания правил поведения, умения их применять, и от последнего, не менее важного условия – желания актора. Нарушение одного из условий становится препятствием для их реализации.
Знание первично, оно может быть преподано в учебном заведении, в семье; также воспитателем, инструктором, гувернером; почерпнуто из книг. Далее необходима отработка навыков, привычка следовать им, известный автоматизм. Так, в светском обществе визитной карточкой являлись ловкость, привычка к исполнению необходимых формальностей – приветствий, поклонов и т.п.; и наоборот, заметные недостатки портили репутацию светского человека. Например, в России, в дворянском обществе первой половины XIX в. бросалась в глаза неловкость разночинцев, не имевших ранее подобной практики, не постигших с детства тонкости этикетной «науки». Однако автоматизм, заученность этикетных норм ни в коей мере не отменяли произвольный выбор, вариативность поведения. Необходимо было желание выполнять соответствующие требования – иногда его наличие либо отсутствие являлось принципиальной позицией, манифестацией нонконформизма. Показательно в этом плане поведение денди, демонстративно нарушавших законы светского общества, ставивших своей целью эпатаж светской публики.
Этикет реализуется как «правильный» порядок действий, как поведение, которое подчинено определенным правилам. И сразу возникает вопрос: должно или же может быть подчинено? Какова степень императивности этикета? С одной стороны, выбор нормативного поведения далеко не обязателен, он свободен, поскольку не влечет за собой юридических санкций, применяемых при нарушении закона. Следование этикетным нормам носит не принудительный, но добровольный, в известной степени игровой характер. Игра в этом плане аналогична игре в интерпретации Й. Хейзинги – как некой универсальности, присущей человеческому бытию, как явлению, характеризующему культуру. В этикетной «игре», как и в других игровых сферах, устанавливается определенный порядок, маркируется игровое пространство, регламентируется время, состав участников.
При всей строгости и ответственности социальной игры, в ней в то же время наличествует свободная воля. «Правильное», соответствующее этикету поведение человек должен выбирать самостоятельно, принимая решение с учетом всех обстоятельств: будет ли он вести себя «этикетно» или же нет, нужно ли это ему, соответствует ли его интересам. С другой стороны, свобода в этом плане фиктивна, она предполагается лишь на абстрактном, теоретическом уровне. Практический выход за рамки этикетных норм всегда действует деструктивно, влечет за собой негативные последствия, спектр которых чрезвычайно широк: от репутационных издержек, упущенных возможностей и нереализованных амбиций – до личных, семейных, карьерных проблем, возможно, общественного остракизма.
Как коммуникация, этикет предназначен для публичной сферы, является публичным актом, перформансом, который неизменно «разыгрывается» в «обществе спектакля» (Ги Дебор). Этикетная ситуация всегда предназначена для презентации, для обозначения себя, демонстрации собственного статуса. Это опыт экспонирования, выставленности на всеобщее обозрение, который может быть сравним с выступлением актера, чья роль оценивается публикой, находящейся в зале. Ловкость, непринужденность в следовании этикетным правилам можно оттачивать в одиночестве, но сами они служит для установления контакта и, следовательно, их выполнение в обязательном порядке подлежит экстернальной оценке – публичное пространство всегда подразумевает наличие постороннего наблюдателя, чужого «глаза», следящего за исполнением «партии». Количество зрителей и участников, их реакция, конечно, важны для исполнителя, но партия может быть и сольной – например, общий поклон.
Соло, монолог «исполнителя» не отвергает принципиальной диалогичности этикета: каждое действие всегда направлено на адресата коммуникации и требует обязательного ответа, хотя бы в степени «замечено», – как отмечает Т. Цивьян. Партнеры по коммуникации могут быть разделены временем и пространством – в таком случае речь пойдет о дистанционной коммуникации: степень удаленности при этом может быть значительна, хотя дистанция не играет принципиальной роли. В такой ситуации требуются вспомогательные, технические средства, будь то перо и бумага в эпистолярном жанре, или же телефон, интернет и т.п гаджеты в современной технической коммуникации. Здесь адресат представляет собой реальное, конкретное лицо, как в «эпистолярном» этикете или в общении при помощи новейших информационных технологий. Подобный диалог происходит также в литературе: это может быть «воображаемое присутствие» читателя, к которому обращаются авторы литературных произведений – например, при соблюдении «литературного этикета» (Д. Лихачев), при «этикетном» изображении персонажей древнерусской литературы.