Центр имиджевой культуры DEIMS

Design - Etiquette - Image - Success 

К ГЕНЕАЛОГИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО СУБЪЕКТА :

ЦИНИЧЕСКИЙ МОДУС СОЦИАЛЬНОСТИ

В. В. Петренко, канд. филос. наук, Е. В. Зинченко, канд. филос. наук

Вестник Томского государственного университета, 2014, №387. – С.52-60.


Страницы: 1 | 2 | 3

Моральное обвинение публичной власти в цинизме бесперспективно. Это удалось показать уже Н. Макиавелли. Введение в структуру рассуждения о власти мотива целеполагания автоматически выводит ее из-под удара этики. Поэтому и цинизм, коль скоро мы обнаруживаем его в орбите властных диспозиций, теряет свою однозначно денотативную соотнесенность со сферой морали. То, что этим понятием продолжают пользоваться в качестве оценочной этической категории, отнюдь не значит, что оно не может быть задействовано в альтернативных дискурсивных описаниях и теоретико-объяснительных схемах.

В предложенном горизонте цинизм - подлинно всеобщая форма мысли-поступка-самочувствия. Это определенный габитус субъективности, находящий свое выражение в неискренности как доминирующем модусе большинства сознательных и бессознательных шагов, инициатором которых выступает субъект социального действия. Последнее должно быть эффективным. Цинический габитус - как всякий другой - призван упорядочить социальное бытие, оформить его в мир-для-индивида, сделать этот мир минимально затратным для него. Габитус, разумеется, - приобретенное, «субъектное» качество. Скорее всего, это качество именно практического разума, апеллирующее к здравому смыслу как структуре, призванной организовать жизненное пространство рациональным, приемлемым для нас образом. Формирование цинической модели мышления и действия преследует вполне определенные цели. Учитывая их жизненно-утилитарный характер, мы признаем за цинизмом жизнемирный, свободный горизонт смыслополагания. Вообще, игра свободы и не-свободы в циническом модусе мировосприятия и жизнеосуществления - отдельная и интригующая тема.

Если цинизм как внутренняя форма субъекта напрямую связан с его рефлексивной способностью, тогда как структура субъективности в различных социальных полях и применительно к различным социальным группам реагирует на общее требование цинической габитуализации? Ведь позиции тех, кто принадлежит к разным социальным образованиям, выглядят по-разному. И, между прочим, искомое качество рефлексивности присуще им в разной степени. Если, к тому же, цинизм - это структура действия, он, наверняка, обладает деформирующим характером. Причем, деформации подвержены как результаты, так и субъекты деятельности. Например, в случае публичной власти - вне зависимости от ее видимой локализации - деформирующее воздействие цинической установки коснется, в равной мере, субъектов господства и подчинения.

Вопрос о цинической габитуальной структуре имеет множество измерений. Как правило, философов занимает трансцендентальное обоснование любой формы всеобщности. Подобный вопрос резонно адресовать и цинизму как приведенной в действие специфической способности к конституированию социального мира-для-субъекта. Постулируя же рефлексивное априори в качестве подлинного основания цинизма, мы вынуждены обратиться к теме самой рефлексивности.

При том, что ее аналитика сталкивается с сопротивлением в описание ее же генезиса. Это и понятно. Проблематика происхождения рефлексии осложнена ее трансцендентальным характером: субъект изначально рефлексивен. Интроспекция, к которой он обращается, быстро обретает черты изнуряющего хождения по кругу, формы рефлексивного вопрошания о себе самом: как выглядит то, что способствует самому видению; как возникает полагание самого полагания? Разумеется, это продуктивные, чрезвычайно важные, но вполне самостоятельные, специальные темы для обсуждения.

В нашем случае достаточно рассматривать рефлексивность как непременную составляющую современной формы социальности, естественное качество анонимного субъекта, отвечающего всем прочим условиям быть «современным». Социальная теория работает с габитусом такого усредненного индивида - своеобразного социального «мы». Она реконструирует габитуальные предпочтения, равно как и различного рода трансформации и сдвиги, характерные для становления того или иного габитуса - культурного, возрастного, профессионального и пр. Его символическое наполнение позволяет выстроить иерархию габитуализирующих форм мировосприятия и действия. Думается, циническая модель современного образа мысли венчает эту иерархию или, если угодно, фундирует ее. Как раз в этом отношении нельзя сказать, что профессиональный политик всегда более циничен, чем его избиратель. Что старшее поколение, «видевшее жизнь», в обязательном порядке, циничнее тех, кто идет ему на смену. Что профессиональный ученый менее разборчив в средствах для достижения своих целей, чем те, кто далек от науки и имеет слабое представление относительно подлинности научного целеполагания. Универсальный характер цинизма, в нашем понимании, спровоцирован целерациональной, рациоцентристской - по видимости - организацией самого социополитического мира. Это педалируемое, подчеркнутое рацио- и целеполагание в сфере политики и социальности - наследие общефилософского и общекультурного проекта модерна.

Всё вышесказанное приводит нас к очевидному: современная публичная власть сама принимает сложные рефлексивные формы. Этого требует управление массой, которую, в свою очередь, составляют субъекты рефлексии. Власть продолжает подчинять, однако дисциплинарные институты и дисциплинарные практики, имеющие в виду дрессуру телесных проявлений подчинения, отступают на второй план. Всё в большей степени власть демонстрирует интерес к психоэмоциональному устройству вверенного ей общественного субъекта и к знанию его о себе самом. Учет того, что всякий индивид обладает таким внутренним знанием, а, следовательно, продуцирует внутреннее отношение к тому, что с ним происходит, заставляет власть считаться с подобным рефлексивным удвоением. Власть действует, используя представление о том, чем инспирировано рефлексивное отношение субъектов; за счет чего осуществляется содержательное наполнение этого отношения - знания; наконец, каким образом этим знанием можно управлять.

В изложенной ситуации много примечательного. Естественным бы выглядел тезис, согласно которому субъект рефлексии максимально внимателен к манипуляциям в отношении себя. Однако простое наблюдение убеждает нас в том, что общественный субъект легко программируем и легко направляем. Фактически, мы вынуждены признать - рефлексивность данного образца, оставаясь способностью самосознания, не гарантирует свободы. Похожую форму рефлексивности Ф. Ницше называл ложным сознанием. В нашем случае это сознание оказывается еще и «просвещенным». Другими словами, в противоположность наивному, оно знает о своей ложности. Собственно, это знание и открывает дорогу цинизму.

Для цинического субъекта обозначенный путь полон двусмысленности. Отлучение от инстанции внутренней свободы, о чем он прекрасно осведомлен, имеет неожиданный эффект. Именно последнее обстоятельство мгновенно возвращает ему эту свободу: ведь теперь цинизм ассоциирован с принципиальной амбивалентностью индивида - тот причастен состоянию свободы и несвободы одновременно. Вопрос в том, как переживается такое сознание себя? Как субъект распоряжается знанием собственной амбивалентности? Структура психики цинического субъекта рисует любопытную картину.

Во-первых, следует указать на реактивный характер самого цинизма. Несомненно, что цинизм - это результат властных воздействий, совокупный эффект которых дает о себе знать в виде определенного габитуса. Поверхностное выражение последнего - социальная апатия, усредненность, усиление самоконтроля. Принимая во внимание «просвещенность» цинического сознания, реактивность цинизма есть ни что иное, как ответ субъекта на положение дел в нем самом. Отсюда второе важное обстоятельство: амбивалентность экзистенциальной свободы и несвободы переживается в модусе глухого, надежно скрытого от сознания, но непрекращающегося недовольства собой. Здесь берут начало амбивалентности другого рода. Они также имеют выход в область узнаваемой модели цинического габитуса: субъект никак не может выбрать между безответственностью и желанием всё держать под контролем; между подчеркнутым затушевыванием следов собственного присутствия где бы то ни было и навязчивой нарциссической самопрезентацией; между тягой к стабильности и привычным ожиданием катастрофы. Поэтому цинизм - это современная разновидность самоотчуждения. Причем такая его форма, которая обнаруживает все признаки психопатологического симптома в его классическом облике: вытеснение, сопротивление, замещение (вторичная обработка).

Имея в виду, что основная черта психопатологии - маскировка сущности, а цинизм как реактивная структура - всегда неудачная попытка субъекта скрыть правду о себе самом, остается объединить эти посылки. Результатом такого соединения является диффузность цинизма как специфического - вездесущего - феномена. Цинизм, конечно, «в головах», но он находит продолжение в социальных взаимодействиях. Именно здесь, как правило, он небросок, анонимен, замаскирован под особую деликатность. Как раз в поле социальности циник никогда не произносит «нет». Любому «нет» он предпочтет социальные конвенции. П. Слотердайк пишет о нем, как об «антиобщественном типе, который нырнул в толпу, чтобы затеряться» [1. С.142 ]. И определяет его как человека, способного сдерживать, к примеру, депрессию работой. Как того, кто трудится по принуждению, понимая, что не так хотел бы прожить собственную жизнь, но кто достаточно пластичен, чтобы смириться с горечью поражения. Циник ощущает себя жертвой, защищаясь внутренней эмиграцией. Он заинтересован в сохранении конвенциональных фасадов, не имея по-настоящему твердых убеждений. Ни во что не вмешиваясь, зная о лучшем, он соглашается делать худшее.

Нельзя не видеть всю опасность подобного умонастроения: знание собственной неудачи, неспособность к сопротивлению, произрастающая из трезвого понимания своего бессилия, оборачиваются самоосуждением, презрением к себе, меланхолией и катастрофилией.

Вышеперечисленное проявляет себя двояким способом:
1) либо - в подавляющем большинстве случаев - циническое сознание раз и навсегда разводит и никогда не смешивает формальное знание о том, как следовало бы поступить, и собственно интенциональное переживание текущего момента, трактуя их как строго изолированные полюса, удержание которых на расстоянии гарантирует достигнутый минимум комфорта;
2) либо - отравляющее воздействие столь остро переживаемых свидетельств собственной беспомощности оборачивается агрессией; гнев порождает деструктивность как последний шанс на самотрансформацию в психическом, экзистенциальном и социальном плане.

Таким образом, метафизический источник скрытого катастрофильного комплекса, что, по утверждению П. Слотердайка, зреет в психо-социо-политической сфере, - это специфический «недостаток субъективности». Тот ее дефицит, относительно которого Дж. Батлер утверждала, что он «всегда мстит за себя» [2. С.26 ]. Рассматривая цинизм как психосоциальную структуру, нельзя обойти вниманием механизмы, когда-то вскрытые Ф. Ницше и 3. Фрейдом. Так, Ф. Ницше, исследуя генезис рессантимента, указывает на извращение морального характера как следствие «самовыключения» субъективности. Опыт 3. Фрейда подсказывает, что ее «приостановка» ведет к психосоматическому расстройству. В том же направлении движется мысль К. Хорни, Р. Салецл, С. Жижека и в целом новейшей психоаналитической традиции: невротический синдром сопутствует феномену самоотчуждения. Прицельно смещая исследовательский интерес в область социальности, Л. Альтюссер и поздний М. Фуко настаивают на существовании не поддающегося социализации психического остатка, предназначение которого - осуществлять самополагание. Систематические атаки на эту область готовят почву для внутренней катастрофы, которая тут же обретает аналог в виде катастрофы социальной.

 << Предыдущая страница  | 2 | Последующая >> 

Литература:

1. Слотердайк П. Критика цинического разума/ Перев. с нем. А.В.Перцева.- Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001.- 584 с.
2. Батлер Дж. Психика власти: теории субъекции. Пер. Завена Баблояна – Харьков:ХЦГИ; СПб.: Алетейя. – 2002. – 168с.


ПРОГРАММЫ

Курсы лекций, семинары, тренинги, консультации

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

 Лекции

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

Семинары

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

Тренинги

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

Консалтинг

СТАТЬИ

по теме имиджевой культуры

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

Дизайн

Статьи о моде, законах стиля, элегантности, дресс-кодах, мужском и женском гардеробе, аксессуарах. Дизайнеры и модные коллекции.

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

Этикет

Статьи об этикете и повседневной культуре. Какие существуют типы этикетных практик. Ситуативный этикет и трудные случаи этикета.

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

Имидж

Статьи о видах имиджа, особенностях формирова-ния первого впечатления, о возможностях управле-ниия производимым впечатлением.

Центр имиджевой культуры DEIMS - Имидж и Этикет

Культура

Статьи о том, что такое культурный код, мода, стиль и образ жизни. О философии жизни, этике, ценностях, психологии, социальных ...

© Copyright 2008-2024 DEIMS.RU- All Rights Reserved